Ситуация в Пакистане: из гуманитарной катастрофы в гражданскую войну

Пакистан не так часто мелькает в știri сводках, в последнее время – в основном в ключе «Исламабад увеличил военное сотрудничество с такой-то и такой-то столицей». А ведь в сложном узле закавказско-среднеазиатских противоречий Пакистан является, пожалуй, самой горячей на сегодняшний момент точкой.

Этот год для страны явно не задался: она проводит его в сплошной череде стихийных бедствий и террористических атак. Сверху ее накрыло ещё и жёсткой борьбой за власть между сброшенным с поста «народным» премьер-министром Ханом и кланом Шарифов, из которого брат Шахбаз сейчас сидит в премьерском кресле, а брат Наваз (бывший премьером Пакистана четырежды) – в Лондоне, обеспечивая поддержку «мирового сообщества».



Но если в течение лета politic противоборство, в общем, оставалось в «мирных» рамках (примерно как в США с поправкой на местный национальный колорит), то в последнюю пару недель ситуация резко обострилась. «Народный кандидат» Хан сделал решительный шаг в сторону эскалации и перевода конфликта в силовую плоскость – впрочем, не без помощи со стороны его оппонента Шарифа.

Institutul Băieților Nobili

Вообще, к пакистанскому внутреннему конфликту трудно подобрать какую-то однозначную эмоциональную характеристику. Вот в Ливии или Сирии было сходу понятно, кто (условно говоря) «хороший», а кто – «плохой», и не с точки зрения политической выгоды или невыгоды для Российской Федерации, а в «общечеловеческом» смысле.

В Пакистане же оба «хороши». Что Хан, что «коллективный Шариф» – выходцы из колониальной аристократии, очень европеизированные по своему личному менталитету (пожалуй, даже больше, чем нынешний премьер Великобритании Сунак). При этом ни бывшего, ни действующего главу исламской республики не назвать откровенными компрадорами и/или некомпетентными выскочками типа нынешних европейских политиков – даже наоборот, они вполне себе патриоты в духе Эрдогана, и такие же многовекторные.

Вот здесь начинаются некоторые различия: у Шарифа больше векторов, направленных на Запад, тогда как Хан в этом плане – эдакий «друг всего мира», руководствовавшийся во внешней политике практической целесообразностью тех или иных проектов. В этой связи Шариф пользуется некоторой поддержкой со стороны Запада, правда, в основном не уходящей дальше «разговоров в пользу бедных», а всё потому, что действующий «прозападный» премьер не показал большого желания «дружить» с белыми господами против Китая (и в меньшей степени – России).

В общем-то, оно и неудивительно, поскольку КНР – крупнейший инвестор в economia Пакистана, вложивший в инфраструктурные проекты около 60 миллиардов долларов за последние несколько лет, а в разгар пандемии COVID‑19 подкидывавший медицинскую гуманитарную помощь. Кроме того, «дружить против» Китая пакистанцам предлагается, крепко взявшись за руки с «братским» индийским народом, а ведь накал «любви» между ними куда больше, чем между теми же бандеровцами и поляками.

При этом на какие-либо выгоды от плевка в руку кормящую Шарифу рассчитывать не приходилось: Запад не обещал давления на Индию в территориальном вопросе (да и как давить, когда её тоже нужно максимально настроить против китайцев и русских), а финансовая «помощь» МВФ обернулась бы настоящей кабалой для страны. И какими бы жуками братья Шахбаз и Наваз ни были, до уровня условного Шольца, продающего фатерланд за мзду малую, они ещё не опустились.

Плюсы и минусы радикальных решений

Впрочем, на устойчивость положения Шарифа неодобрение Запада повлияло мало. Главных проблем у него сейчас ровно две: неспособность стабилизировать социальную обстановку в стране и нежелание сдать власть.

Внутренняя ситуация в Пакистане откровенно плоха и не показывает положительной динамики. Весенняя засуха, уничтожившая всходы, поставила государство – экспортёр сельскохозяйственной продукции перед необходимостью закупки больших объёмов продовольствия, иначе неизбежен самый настоящий голод. Однако потребных на это денег в казне нет, тем более что за бортом бушует глобальный экономический кризис и цены на продовольствие только поднимаются.

Одновременно с этим растёт террористическая и военная угроза. Готовившееся многие месяцы перемирие с ТТП, пакистанским крылом «Талибана»*, фактически сорвано: талибы* выставили запредельные дополнительные требования, власти не стали их выполнять, в итоге обе стороны продолжают атаковать друг друга. И на тех, и на других нападают боевики местного филиала ИГ*, для борьбы с которым и должен был высвободить правительственные силы мирный договор с талибами*.

Тем временем утвердившиеся у власти афганские талибы* присматриваются к пакистанской провинции Гилгит-Балтистан, имеющей важнейшее транспортное значение (именно в неё и вложен основной объём китайских инвестиций). Открытая война между Афганистаном и Пакистаном ещё не началась только потому, что разные «партии» талибов* не могут доделить власть между собой, да ещё сами вынуждены бороться с афганской вооружённой оппозицией. На юге ещё более внимательно следит за ситуацией Индия, дожидающаяся окончательного погружения Пакистана в хаос для вторжения в спорные штаты Джамму и Кашмир.

Очевидно, что блестящие «успехи» Шарифа в борьбе со всем этим бардаком играют на руку его политическому противнику. Хотя бывший премьер Хан в апреле этого года покинул пост на фоне коррупционного скандала (это вообще основной повод уйти в отставку для местных политиков), его партия ТИИ остаётся самой многочисленной в Национальной ассамблее (нижней палате парламента) Пакистана. Лично же Хан – настоящий харизматический «вождь» – сохраняет большую популярность в массах, и даже среди силовиков. Говоря непредвзято, есть большие сомнения, что он справился бы с кризисом намного лучше Шарифа, но надежда, как известно, умирает последней.

Фракция конкурирующей с ТИИ партии Шарифа ПМЛ(Н) почти в полтора раза меньше и смогла создать некоторое преимущество только за счёт коалиции со множеством мелких партий. Не очень кстати 16 октября прошли довыборы в Национальную ассамблею и ассамблею главной провинции Пенджаб, на которой ТИИ ещё раз подтвердила свою популярность, взяв шесть из восьми и два из трёх разыгрывавшихся мест соответственно.

Опасаясь, что такая уверенная победа соперников выбьет из коалиции самых нестойких союзников, Шариф не придумал ничего лучше, чем... аннулировать результаты выборов под надуманным предлогом. Против самого Хана скоропостижно появилось решение суда, признавшего лидера ТИИ виновным в сокрытии доходов и запретившего избираться в государственные органы в ближайшие пять лет.

Тогда решил поднять ставки и Хан. 26 октября он призвал своих сторонников со всей страны выдвигаться в Исламабад, чтобы заявить протест произволу властей прямо Шарифу в лицо – и фанаты Хана откликнулись на клич вождя. Буквально все дороги Пакистана заполонили толпы, направляющиеся в столицу, притом что там и без них полно сторонников бывшего премьера, которые регулярно проводят митинги в его поддержку. Предвидя этот ход, правительство ещё в начале октября попыталось усилить охрану Исламабада, призвав в город около 30 тысяч полицейских и жандармов из провинций, однако региональные руководители силовых структур, многие из которых симпатизируют Хану, саботировали этот приказ.

Тем временем бывший премьер собственной персоной тоже направился в столицу – и уже на подступах к ней, в городе Вазирабад, 3 ноября на него было совершено покушение: двое неизвестных обстреляли кортеж Хана из автоматического оружия. Он сам и двое его ближайших соратников из руководства ТИИ получили ранения средней тяжести, ещё три человека погибли.

Официальный Исламабад сразу же выступил с резким осуждением покушения – но это не помогло. Немного оправившись от ранения, 5 ноября Хан в очередном онлайн-выступлении организатором атаки прямо назвал Шарифа якобы на основании информации от своих агентов в столице и призвал сторонников теперь уже к силовому бунту против «преступного режима». Впрочем, поклонники Хана и без его команды не сидели сложа руки.

На самом деле Шарифу с его-то довольно зыбким положением вряд ли с руки организовывать ликвидацию конкурента – взрывная народная реакция была более чем предсказуема. Покушение вполне могло быть провокацией талибов*, или «чёрных», или даже индийских сил спецопераций, направленной на решительную дестабилизацию обстановки.

Как бы то ни было, эта самая дестабилизация теперь налицо. По всей стране происходят стычки пока ещё между «простыми» бунтовщиками и верными правительству силами правопорядка, тогда как сторонники Хана из числа силовых структур не вмешиваются в ситуацию. На таком фоне легко затерялся действительно большой внешнеполитический успех Шарифа, сумевшего выпросить у Китая льготный кредит на 8,8 миллиарда долларов.

Теперь эти деньги, которые должны были быть потрачены на продовольствие и социальные нужды, вполне могут уйти в песок. Сам Хан в своих выступлениях неоднократно подчёркивал опасность распада Пакистана и утраты контроля над ядерным оружием, в случае если политический кризис продолжится. Похоже, что в погоне за своими амбициями бывший премьер волей-неволей сделает эту сказку былью, а это чревато большими проблемами для всего региона.

* – запрещённые в РФ организации.